Интервью  |
Этнолог Яаника Яанитц: "Оптимизм "МИ" передался и мне"
На днях в Сыктывкар для участия в конференции «Семиозис и культура», которую проводит кафедра культурологии КГПИ, приехала этнолог, магистрант Тартуского университета (Эстония) Яаника Яанитс. Ее специализация — этническая идентичность и молодежные движения в Коми. МС решила побеседовать с ней на эти темы, посчитав, что сторонний взгляд на ситуацию в регионе — это всегда интересно.
– Почему ты выбрала своей специализацией коми идентичность? Откуда у тебя интерес к этой теме?
– Можно сказать, что это произошло случайно. Мой руководитель Арт Леэте (профессор Тартуского университета — МС), тоже изучает коми культуру и в 2006 году приехал сюда со студентами. Я была одной из них. После этого я написала бакалаврскую работу о том, как изменилась в Коми повседневная жизнь после распада Советского Союза. Мне просто понравилось здесь, в вашей республике, и вообще в России. Поэтому я учила русский язык и немного коми.
В 2009 году я приехала сюда уже как магистрантка, собираясь изучать коми молодежь. Я побывала в Сыктывкаре, Койгородке, Ыбе и уже тогда решила изучать идентичность коми и то, как с ней связан язык. Язык сперва меня интересовал мало. Но когда мы здесь сделали интервью со студентами сыктывкарских вузов, мы поняли, что владение языком очень важно для коми идентичности.
– Это ее особенность? Что в этом специфического?
– Некоторые студенты на вопрос: «Вы — коми?» отвечали: «Нет, я — русский». Потом выяснялось, что у них мать — коми, отец — коми. Они поясняли: «Я уже русский, потому что не говорю по-коми». И это очень интересно.
– С чем, по-твоему, это связано?
– Язык — это то, что выделяет коми культуру. Религия здесь — православие, как и в целом в России. Другие культурные элементы просто не так заметны. Поэтому язык выступает на первый план.
– Что, на твой взгляд, сейчас происходит с коми идентичностью? Она исчезает, стирается?
– Это зависит от молодежи. Есть те, для кого это очень важно — осознавать себя коми. Многие из них активно действуют в союзе коми молодежи «МИ». Есть также те, для кого это просто важно: они — из коми села, каждый день говорят по-коми, например, со своими родителями.
– Так сложилось, что у нас на коми языке говорят преимущественно в сельской местности. И поэтому, когда молодые люди поступают в вузы и переезжают в город, они чувствуют себя некомфортно, поскольку там доминирует русский язык, а коми идентичность подавляется. Ты этого не замечала?
– Да, но как на это реагировать — тоже зависит от человека, оттого, насколько сильное у него самосознание. В этом плане «МИ» делает многое. Мероприятия, которые они устраивают, – на коми языке. И эта молодежь, которая переезжает из деревни в город, там находит свою среду. Я думаю, это помогает, если они стесняются, что они — коми. Это препятствует ассимиляции.
– Ты думаешь, что деятельность движения «МИ» эффективна?
– Сейчас, мне кажется, сложно об этом говорить. В последние два года их деятельность стала более активной. О них больше слышно. Но должно пройти еще время, чтобы увидеть результаты.
– Как ты считаешь, навязывание коми языка сверху, скажем, в виде обязательного изучения в школе, не будет иметь обратного эффекта?
– Не знаю. Во всяком случае, мне не кажется, что это плохо.
– Года два назад ты писала в одной из статей, что коми язык ассоциируется с чем-то устаревшим, и нужно его внедрять в те практики, которые популярны среди молодежи. Например, через популярную культуру. Насколько изменилась ситуация? Это реализуется в республике, тем же самым движением «МИ»?
– «МИ», к примеру, берут популярные в России шоу «Что? Где? Когда?», КВН и проводят их на коми языке. Недавно активисты движения решили перевести на коми интерфейс сети «ВКонтакте».
Но если говорить о поп-музыке, то таких примеров еще мало. Я находила в том же «ВКонтакте» каверы на известные современные песни, а также традиционные песни с современными элементами, вроде электронной обработки. Но этого, повторюсь, мало.
– Мы все время говорим о движении «МИ», но есть и другие организации, которые пытаются развивать коми культуру. Скажем, Центр коми культуры или Финно-угорский культурный центр РФ. Что ты можешь о них сказать?
– Мы проводили в свое время опросы и выяснили, что очень многие ничего не знают об этих учреждениях. Я думаю, о них больше известно гостям республики, чем самим местным жителям. Не всем гостям, конечно, но тем, кто приезжает сюда с разного рода официальными делегациями. Их приводят в эти заведения.
– То есть они, скорее, играют роль некоего фасада, представляют коми культуру для других, нежели транслируют ее здесь?
– Я не хочу сказать, что это фасад. Для тех, кто знает о деятельности данных центров, выставки и прочие мероприятия, которые там проводятся, тоже важны.
– Значит, все дело в недостатке информации?
– Да, нужно больше информировать жителей через СМИ и другие каналы.
– Коми и эстонцы — родственные народы. Ты много общалась с коми молодежью. Это родство, оно заметно? Есть что-то общее?
– Вообще, молодежь везде похожа — в Эстонии, Коми, Англии, Америке. Хотя культурные и социальные контексты, в которых она вырастает, оказывают большое влияние. Что касается такого, культурного, родства, что-то общее у коми и эстонской молодежи есть, но это не бросается в глаза.
– Вернемся к коми идентичности. Ты как ученый можешь дать какой-либо прогноз о том, как будет изменяться ситуация? Идентичность будет стираться, или возможно некое возрождение национального самосознания?
– Я не хочу делать каких-либо прогнозов. Но мне кажется, если есть активная молодежь, пусть даже 20 человек, и если они хорошо делают свою работу, ситуация хуже не станет. Вообще я в этом вопросе оптимистично настроена. Может быть, потому, что в последнее время много общалась с участниками движения «МИ». Их оптимизм передался и мне. Беседовал Николай ВОКУЕВ
| добавить комментарий |
|
